Сергей Майоров - Слепой Агент [Последний долг, Золотой поезд]

Я посмотрел в окно. Тёмный БМВ стоял на том же месте с выключенным двигателем, и сквозь боковое стекло вырисовывался силуэт Марголина. Интересно, где он раздобыл ключи? А может, он уже и к моим замкам подобрался?

Странно, Марголин мне по-прежнему нравился и внушал доверие. Или я плохо разбираюсь в людях?

Неожиданно я подумал, что мой полуторагодичный опыт оперативной работы, то есть то, что я считал своим единственным и относительно сильным козырем, и не козырь вовсе, а… Всё равно что позаниматься боксом полгодика, забросить тренировки, а потом завалиться в профессиональный клуб и потребовать подписать контракт.

Я растоптал окурок, вздохнул и, ещё раз посмотрев в окно, стал подниматься.

На площадке было четыре квартиры, и лишь дверь Бабко оборудована глазком. Я долго звонил в неё, чутко прислушиваясь и настроившись сорваться с места при любом подозрительном звуке. Но внутри было тихо, и я, обливаясь потом, достал ключи.

Они подошли идеально. Замки сработали бесшумно, и я толкнул дверь. Оказавшись в коридоре, я первым делом посмотрел туда, где обычно крепится пульт сигнализации, но знакомой пластиковой коробки не увидел. Я запер дверь и начал обход квартиры.

Ванная и туалет меня не заинтересовали. Кроме предметов сантехники и минимума гигиенических принадлежностей, там не было ничего. Я приподнял крышку унитаза, убедился, что пакетов с героином, радиопередатчика или бесшумного пистолета там нет, и двинулся дальше.

Кухня поражала своей пустотой. Кроме газовой плиты и раковины, там стояли две разномастные табуретки, а в углу, прикрытые газетой, были свалены тарелки и чашки.

Я миновал коридор, решив заняться вешалкой на обратном пути, и вошёл в комнату. Первое, что я увидел, — своё отражение в трюмо, а потом боковым зрением уловил какое-то движение справа.

Я развернулся и приготовился к защите за долю секунды. И за то же мгновение постарел на добрый десяток лет.

Посреди двуспальной кровати лежал бело-рыжий котёнок и внимательно смотрел на меня.

Я почувствовал, как стучат друг о друга мои колени, и ощутил настойчивое желание снять и отжать рубашку.

— Не пугайся, дурачок. Свои, — сказал я котёнку и приблизился к кровати, собираясь погладить его. Правая нога наступила на что-то твёрдое. Я не успел остановить движение, и это что-то перевернулось у меня под ногой и ударило по голени.

Мне не хотелось смотреть вниз. Я опускал голову целую вечность, убеждая себя, что ничего страшного произойти не могло. Не капкан же у него там стоит.

Я увидел перевёрнутую фотографическую кювету, из которой вытекала какая-то жидкость. Через несколько секунд я услышал запах, и в трюмо отразилась моя идиотская ухмылка.

Туалет. Туалет для котёнка. А где-то недалеко, наверное, стоит и миска с кормом. Ванночка не сломалась, но содержимое её вытекло на пол, и капли попали мне на брюки. Я присел и поставил её в прежнее положение, собрал с пола мелкие бумажки, которыми она была раньше наполнена. На ковре осталось заметное пятно. Я надеялся, что Бабко припишет это шалости разыгравшегося котёнка. Собственно, если Бабко не допускает появления непрошеных гостей, то иного объяснения у него не найдётся. А если допускает, то на двери наверняка стояла какая-то метка, о чём я не подумал. Не та у меня квалификация.

Котёнок куда-то убежал, а я продолжил осмотр. Когда я открыл прикроватную тумбочку, на меня посыпалось грязное бельё. Я поспешил сунуть его обратно и захлопнул дверцу. В верхнем ящике болтались несколько одноразовых станков для бритья, авторучка, растрёпанный блокнот и вскрытая пачка «беломора». Сперва я занялся папиросами. Я тщательно осмотрел и ощупал их все, но, как и вчера, ничего, кроме табака, в них не обнаружилось. В блокноте часть листков была вырвана под корешок, а на одном из уцелевших неровным почерком было выведено «Оля» и номер телефона, судя по начальным цифрам — сотового.

В шкафу я не нашёл ничего, кроме постельного белья, одежды и книг, лежавших так, словно грузили их в полной темноте. Я добросовестно ощупал все карманы, выудил полдюжины проездных карточек и щепотку той же сомнительной пыли, что и вчера. Я вспомнил, что не спросил у Марголина о результатах анализа. Или наш визит сюда — следствие положительного ответа? Как бы то ни было, я упаковал находку и перешёл к трюмо.

Ящики были пусты. Похоже, раньше там лежали вещи жены Бабко. В верхнем валялись несколько шпилек, расчёска с отломанной ручкой и дорогая, на мой профессиональный взгляд, брошь. В остальных оказались лекарства — довольно много для молодой семьи, пакет с документами самого Бабко и фотографии, вложенные в измятую ученическую тетрадь. Я зачем-то вытащил паспорт Бабко, пролистал, и на пол выпали разноцветные кусочки тонкого картона. Я поднял их. Они были розовые и фиолетовые, форматом чуть больше стандартной визитки, с отпечатанным текстом:

«Вы хотите отдохнуть и расслабиться? Лучшие девушки города ждут ВАС! Эскорт-услуги, сауна, массаж. Звоните в любое время».

Номера телефонов и названия фирм были разные. Розовые картонки предлагали обратиться в «Жаннет» и несли на себе, кроме текста, слегка размытое изображение длинноволосой девушки в вечернем платье и с бокалом в руке. Фиолетовые советовали прибегнуть к услугам «Аксиньи» и сопровождались девушкой в купальнике. Розовые мне уже приходилось видеть раньше. Как-то насобирал целую кучу на дискотеке в ДК имени Крупской, располагавшейся на территории отделения, где работал. А зачем они Бабко, да ещё в таком количестве? Карточек было пятнадцать штук, и преобладала почему-то фиолетовая «Аксинья».

Большинство фотографий были чёрно-белыми и откровенно любительскими, запечатлевшими различные моменты спортивной жизни Бабко. Наивысшим его достижением, судя по снимкам, было третье место на городском первенстве. По-моему, совсем неплохо.

На цветных изображалась свадьба Бабко и симпатичной темноволосой девушки с чуть азиатским разрезом глаз. Регистрация в ЗАГСе, снимок на фоне разукрашенной белой «волги», гости, свадебный стол. Бабко вдвоём с женой на фоне памятника Пушкину. Я перевернул снимок и увидел надпись:

«Вася и Любашка навсегда. 11.08.94».

Вглядевшись ещё раз в их лица, я ощутил укол в сердце. Оказывается, Вася Бабко не всегда был таким угрюмым и непробиваемым…

Последний снимок явился для меня полной неожиданностью.

Это была маленькая полароидная карточка с подписанной на оборотной стороне датой: «26.03.94». Угол полутёмной комнаты с зашторенным окном и неброскими обоями. Низкая тахта, покрытая толстым тёмно-красным одеялом. На тахте, лицом к фотографу, сидела обнажённая девушка. Голова чуть отклонена вправо, и длинные иссиня-чёрные волосы падают на плечо и прикрывают грудь. Одна нога вытянута вперёд и касается пола, вторая поджата под себя. Ярко накрашенные губы раздвинуты в дежурной улыбке, но взгляд откровенно усталый и даже злой.

Взгляд. Глаза. У меня дрогнули руки, когда я узнал знакомый по прежним снимкам слегка азиатский разрез. Если бы не эта деталь, опознать бывшую жену Бабко я бы не смог.

Несколько минут я стоял, перебирая фотографии и пытаясь ухватить мелькнувшую мысль. Что-то важное, действительно важное…

Я убрал все вещи по своим местам, окинул последним взглядом комнату и двинулся к двери.

Котёнок опять появился на кровати и спокойно вылизывал переднюю лапу. На меня он больше не смотрел. Наверное, сходил и предупредил хозяина о моём визите, а теперь ждёт результата.

Я наклонился к кровати. Под изголовьем лежала пачка журналов. Старые номера «Плейбоя», десяток затёртых выпусков откровенной дешёвой порнухи. Последними в стопке оказались издания, которых я никогда прежде не видел. Наше, родное. Сразу заметно по полиграфическому исполнению и невысокому, с пошлым налётом, уровню композиций. На нескольких снимках в кадре оказались городские пейзажи, и я понял, что снимали в нашем славном городе. Движимый внезапным озарением, я быстро пролистал все три журнала, внимательно вглядываясь в лица. Жены Бабко я не нашёл, но пять или шесть снимков оказались вырезаны, и я почти не сомневался, кто был на них изображён. Одна из фотографий в журнале подтвердила мои подозрения. Та же комната с неброскими обоями, та же ярко-красная тахта, только вместо черноволосой Любаши — здоровенная блондинка в зелёных чулках, раскорячившаяся во весь кадр в позе секретарши Антона, с глупой улыбкой на толстом лице.

Ни адреса типографии, ни фамилии издателя нигде, естественно, не было. Я раскрыл один номер посередине, на страницах с рекламой. «Жаннет» и «Аксинья» нахально теснили здесь конкурентов.

Я вышел в коридор и около самой двери замер, остановленный внезапным ощущением опасности. Несколько мгновений я стоял, слыша тяжкие удары сердца и прожигая взглядом дверь. В какой-то момент мне показалось, что в замке скребётся ключ. Справившись с волнением, я бесшумно приблизился к двери и посмотрел в глазок. Из противоположной квартиры выходил худой парень в очках. Тот самый, который вчера вечером встречал Бабко.